Приложение 5 Армянская история Цари-ханы XIV–XVI веков как императоры римской империи якобы X–XIII веков н. э., они же - иудейские цари, они же - средневековые армянские католикосы 1. Три фантомных отражения одной и той же средневековой династии.Берем известный список

Цари коринфян, спартанцев, правители морей, цари македонян и фессалийцев Цари коринфян из книг Диодора.После этого исследования остается сказать, как Коринф и Сикион были заселены дорийцами. Почти все народы Пелопоннеса, кроме Аркадии, были опустошены нашествием

"Картлис Цховреба" ("Житие Картли")

П а р н а в а з - первый царь Грузии
(IV - III вв. до н.э.)

У Ирана, чья гегемония была общепризнанной в Малой Азии, появился в те годы еще более грозный соперник – государство македонцев. Их интересы сталкивались и на Кавказе. Обе державы придавали большое значение тому обстоятельству, под чье влияние подпадает Кавказ, и в частности - Грузия. Это, разумеется, прекрасно чувствовали и государства-соперники, и правящие круги Грузии. Как всегда бывает в подобных случаях в правящих кругах образовались, прибегая к современной терминологии, две партии: одна придерживалась иранской ориентации, другая – греческой. У враждующих государств наверняка была агентурная связь с одной и другой партией. Эта тайная дипломатическая война, была по всей видимости, не менее напряженная, чем те кровопролитные сражения и столкновения, которые случались между греками и иранцами.

После того, как воинство Александра Македонского овладело Картли, правителем там был назначен его родственник Азон. Азон постепенно расширял свои владения – "он овладел всеми границами Картли", от Кахети до Черного моря, т.е. покорил даже и Эгриси (Колхиду). Добрался он и до северокавказских народов, обложил данью осетин, лезгин и др.

"Картлис цховреба" рассказывает, какой жестокий режим установил Азон в Грузии, как безжалостно обращались он и его подручные с местным населением. Как видим, в этой ситуации греки прибегли к негибкой и неразумной политике, т.к. не считаясь с природой и характером народа, доверили управление Картли не подходящему для этой должности человеку, отличающемуся деспотичным и жестоким нравом.

Ничего удивительного, что местное население очень скоро взбунтовалось против тех самых греков, на которых еще недавно взирали с надеждой. Следовательно, в выигрышном положении теперь оказалась другая сторона – сторонников Ирана и сам Иран.

Кем же был человек, которого иранцы собирались сделать царем Иберии? Это был тогдашний правитель Мцхета Самар или его брат, чье имя история не сохранила. Некоторые исследователи считают, что Самар и его брат впоследствии пали на поле битвы. Но вот что пишет Вахушти Багратиони: "Он (Александр Македонский) уничтожил всех язычников, кроме карталинцев и иудеев, но и среди потомков Картлоса убил непокорных, таких как отец Парнаваза, его дядюшка и прочие". Так вот, брат Самара успел до своего ареста предупредить преданного слугу: "Немедленно увези моего трехлетнего сына и укрой его в горах. Помни о том, что он должен отомстить. Он должен стать царем Картли." Слуга, помимо того, что был верным и благородным, оказался еще и умным, и сметливым. Он тотчас укрыл жену и сына своего повелителя в горах.

Почти все забыли о существовании ребенка, кроме нескольких знатных заговорщиков, которые скрывались во время тирании Азона и действовали крайне осторожно. Воспитатель ребенка поддерживал с этими людьми постоянную связь и время от времени сообщал им, что мальчик растет, становится все крепче и красивее, обещает стать доблестным воином, умным, благородным и справедливым человеком. Надо полагать, что ребенку в детстве внушали чувство мести. И вот этот мальчик возмужал. Летописец пишет об этом так: "Этот Парнаваз был умным человеком, храбрым воином и искусным охотником".

Да, мальчика, будущего первого картлийского царя, звали Парнаваз...

Когда мальчик вырос, заговорщики решили вывести его на арену действий. К тому времени Азон постарел, он мог охотиться целыми днями и где бы не увидел хорошего охотника, непременно зачислял его в свою свиту...

И вот мы уже видим Парнаваза в числе приближенных Азона. После этого заговорщики активизировались. Они вступили в тайные переговоры с правителем Эгриси (Западной Грузии) – Куджи, который тоже был весьма притесняем Азоном.

Юный Парнаваз действовал осторожно, но уверенно. Ему было поручено прощупать почву в специальных отрядах самого Азона, состоявших исключительно из чужеземных солдат. Жестокий тиран был таким же бездушным и по отношению к своим соотечественникам, чем настроил их против себя. Заговорщики чувствовали, что определенную часть войска можно переманить на свою сторону.
Обстоятельства складывались благоприятно.

И в этот момент мать Парнаваза не выдержала. Ей показалось, что Азон догадался о происхождении юноши. Она и прежде умоляла сына бежать из Картли и искать приюта в Иране, у ее братьев. Теперь же ее требование звучало категорически. Парнаваз был вынужден подчиниться.

Автор хроники описывает, что в ту ночь, когда Парнаваз подчинился матери и решил бежать в Иран, ему приснился сон. Как будто он оказался в каком то пустом доме. Как ни пытался из него выйти – не мог найти двери. Закручинился Парнаваз, и в это время в дом проник солнечный луч, опоясал юношу и вынес его в окно. Когда Парнаваз вышел в поле, он увидел странное зрелище: солнце склонилось совсем низко над землей. Парнаваз дотянулся рукой до дневного светила, снял с него росу и омыл ею лицо. В это мгновение Парнаваз проснулся.

Находясь под впечатлением своего странного сна, юноша отправился на охоту. Неподалеку от Мцхета, в поросшей лесами Дигомской долине и в окрестностях теперешнего Тбилиси, были замечательные охотничьи угодья. Встревоженный и растерянный, Парнаваз поехал на охоту один. Возле Дигоми напал он на след оленя и преследовал его... Здесь Парнаваз поднял лук, выпустил стрелу, израненный олень свалился у подножья скалы. Юноша бросился за добычей, и тут как раз разразился ливень. В скале Парнаваз заметил пещеру. Взял свою секиру и вновь пробил дверь в пещеру, заложенную издревле. Именно здесь поджидало его чудо – несметные сокровища: золото, серебро и драгоценные камни. Этот клад вскоре пригодился.

Переговоры с Куджи велись давно, а теперь Парнаваз с радостью оповестил своего союзника, что стал обладателем большого богатства и может увеличить свое войско, чтобы выступить против врага... Отъезд в Иран не состоялся.

Узнав о неожиданном решении Парнаваза, его друзья заспешили, перенесли поближе срок восстания и при энергичной поддержке Куджи выступили против Азона. На сей раз заговор оказался хорошо подготовленным. Его поддержали и другие кавказские народы, угнетаемые Азоном, в частности, осетины и лезгины. Парнавазу удалось также переманить на свою сторону тысячу человек из окружения Азона. Объединенное войско при поддержке всей Картли легко одолело тирана. Заметим здесь же: поражению Азона способствовал в значительной степени упадок македонской династии, начавшейся после внезапной смерти Александра и далее развивавшийся с невероятной быстротой.

Однако Азон бежал в Кларджети, куда вызвал из Греции вспомогательное войско. Год спустя он вновь выступил против Парнаваза. Но и Парнаваз все это время не сидел сложа руки. Изгнав греков, он в первую очередь укрепил все четыре крепости Мцхета. Затем занялся всей Картли, и в каждой крепости, в каждом городе поставил верных людей. Одновременно Парнаваз отправил посла к сирийскому царю Антиоху с богатыми дарами, уверил его в своей солидарности и попросил поддержки. Антиох поддержал Парнаваза, послал ему царский венец и назвал своим сыном.

Таким образом, обновленное войско Азона Парнаваз встретил во всеоружии. Решающее сражение произошло у Артаани (Южная Грузия), которое в те времена называлось Каджт-Калаки. Битва была нелегкая, но в конце концов грузины одержали победу, а греки были разбиты. Азона убили. Победивший Парнаваз с несметной добычей вернулся во Мцхета.

Так было положено начало династии грузинских царей – Парнавазианов.

Страна ступила на новый путь, началась новая эра. Парнаваз оказался подготовленным для своей миссии. Он разумно и мудро повел дело. Его внешняя политика началась с того, что он наладил отношения с одним из сильнейших греческих государств – с так называемым государством Селевкидов.

После того, как мир на юге был гарантирован, Парнаваз решил укрепить дружеские отношения с северными соседями родственными узами: свою сестру он выдал замуж за осетинского царя, а сам женился на дочери царя дзурдзуков (одно из северокавказских племен).

Совсем иное положение было на западе. Это государство – Эгриси – нельзя даже назвать соседним, ибо оно было кровным братом Картли – второе грузинское царство. И чем скорее Парнаваз узаконил бы это братство, тем полезнее было бы для всей Грузии. Военный союз с Эгриси был заключен еще тогда, когда готовился заговор против Азона. После одержанной победы Парнаваз отдал в жены эгрисскому правителю свою вторую сестру, подарил ему также территорию Сванети...

Важным моментом внутренней политики было деление страны на эриставства. Умный правитель сразу же учел этнографическое своеобразие живших в этих местах грузинских племен и поделил страну административно, исходя из этого признака. Это деление было так разумно и обдуманно, так предусмотрены все исторические и этнографические особенности населения каждого края, что в последующие века оно не только не нарушилось, но укрепилось, сформировалось четче, утвердилось и в более позднюю эпоху стало основой для административного раздела Грузии. Это административное деление еще и потому имело особое значение, что способствовало формированию Грузии как цельного, монолитного государства.

Кроме Эгриси, которое следует отметить особо, Парнаваз выделил в стране семь эриставств и в каждом назначил правителя-эристава. Вот эти эриставства:

1. Маргвисское, или Аргветское. Это часть нынешней Имерети, от Лихского хребта до Риони. Сюда же входили Рача и Лечхуми. В этом эриставстве были возведены две большие крепости – Шорапани и Димни.

2. Кахетское. От реки Арагви до Эрети. Сюда входили Кахети и Кухети.

3. Хунанское, или Гардабанское. Территория от реки Бердуджи (Кции) до Тбилиси и Гачиани.

4. Самшвилдское. От реки Сквирети до Таширских и Абоцких гор.

5. Цундское или Джавахетское. От Параванского озера до истоков реки Мтквари (Кура).

6. Одзрхеское, или Самцхе-Аджарское.

7. Кларджетское - от Арсианских гор до моря.

О восьмом, самом главном, Эгрисском эриставстве мы уже говорили. Осталась внутреняя Картли, определенная ее часть - от нынешнего Тбилиси - Арагви до Ташискари-Паравани. Здесь Парнаваз назначил спаспета. Это был первый после царя человек в государстве.

Много сделал Парнаваз и для укрепления военной мощи страны. В первую очередь он восстановил мцхетскую стену, раннее разрушенную греками. Восстановил и укрепил также крепости на всей территории Грузии и возвел новые.

Подобное разделение Грузии, как мы уже сказали, было гарантией более прочного единства. Царю так легче было осуществлять оперативное руководство. Летописец не забывает упомянуть о том, что время от времени царь посещал эриставства и осуществлял руководство на месте.

Не проявил царь неблагодарности и по отношению к той тысяче греков, которая в решающий момент поддержала его и выступила против Азона. Но, как видно, Парнаваз все же был осторожен и не оставил чужеземцев вместе - он пожаловал им азнаурство (дворянство) и расселил по разным уголкам страны.

Не забыл Парнаваз и религию. Когда было покончено с неотложными делами, он поставил близ Мцхета, на так называемой картлийской горе, идола и нарек его Армази.
В связи с этим гора тоже стала называться Армазской.

Но самым главным и значительным в деятельности Парнаваза, его величайшей заслугой перед потомством явилось то, о чем "Картлис цховреба" передает нам скупо, в двух словах: "Он (Парнаваз) распространил грузинский язык… И он создал грузинскую письменность".

То что Парнаваз поставил себе целью объединение грузинских племен в одно государство и так много для этого сделал, конечно, следует считать величайшей его заслугой. Но то, что краеугольным камнем такого воссоединения он сделал язык и письменность, это уже верный признак его дальновидности и недюжиного ума.

Шестьдесят пять лет царствовал Парнаваз и умер глубоким стариком. Как сообщает летописец, его похоронили перед Армазским идолом. Парнаваз правил в III в. до н.э. Некоторые исследователи датируют время его правления 302-237 гг. до н.э.

Парнаваза сменил его сын Саурмаг.

С первых же дней царствования Баграта III выявились разногласия между царем и родовитыми азнаурами. Последние не желали, чтобы постоянная резиденция царя находилась в Картли. Они хорошо понимали, что утверждение царя в Картли привело бы к лишению их царских земель, которые они присвоили в свое время. Один из крупных азнауров, Рати Багваш, присоединил к своей вотчине Триалети, все картлийские земли в правобережной полосе долины Куры. Захват царских земель был произведен также Дзамели, Коринтели, Тбели, Пхвенели и другими феодалами. Поэтому, когда царь Баграт III возвращался из Абхазии в Восточную Грузию, путь ему на границе Картли преградило войско феодалов во главе с Кавтаром Тбели.

Баграт III разбил непокорных азнауров, вступил в Картли, обосновался в Уплисцихе и отсюда стал управлять страной.

Родовитые азнауры эмигрировали в другие страны; только владетель Триалети, Рати Багваш, попытался оказать царю вооруженное сопротивление, но Баграт III в 980 г. подчинил своей власти непокорного феодала.

Рати Багваши передал царю вотчину Триалети с Клдекарской крепостью, а сам поселился в своем родовом имении, в Аргвети. Царь Баграт III сделал сына Рати Багваши, Липарита, эриставом Клдекари и таким образом подчинил себе и эту область.

Наведя порядок в Картли, царь Баграт III возвратился в Западную Грузию. Он жестоко расправился с непокорными азнаурами, отбив у них охоту противиться царской власти.

Расширение грузинского царства

В 1008 г. умер отец Баграта, царь Гурген. Находившиеся под его управлением земли - Шавшет-Кларджети, Самцхе и Джавахети были присоединены к владениям Баграта III. Только Кахети и Эрети оставались самостоятельными самтавро. В 1010 г. Баграт вторгся в Кахети, захватил в плен её правителя и присоединил к своему царству Кахети-Эрети.

Затем Баграт III навел порядок в Южной Грузии, где его родичи все еще пытались сохранить независимость. В 1011 - 1012 гг. царь Баграт III захватил в плен некоторых из них и заточил в Крепость, другие укрылись в Византии, пытаясь при поддержке византийского императора восстановить «справедливость» и вернуть себе утраченные владения.

Отношения с Византией

Объединение Грузии шло вразрез с планами византийских императоров. В то время Византия значительно усилилась, а её давний соперник - арабский халифат был ослаблен внутрифеодальными распрями. Византия намеревалась, воспользовавшись благоприятной политической ситуацией, восстановить свое былое влияние в Закавказье, а также в странах Ближнего Востока.

Как известно, Тао-Кларджстское царство и княжества находились в определенной зависимости от Византии, которая стремилась использовать военные силы грузинских царей и мтаваров в борьбе против арабов. К концу X в. положение изменилось. Арабам было теперь не до Закавказья, и Византия попыталась занять здесь их место. Но византийский император натолкнулся на новое препятствие: в Закавказье сформировались крупные политические единицы - царства в Грузии и Армении, подчинить которые было нелегко. Естественно, что Византия всячески противилась усилению Грузии и Армении, боролась против объединения разрозненных грузинских и армянских феодальных княжеств под властью единого государя. Путем захвата грузинских земель, подкупа крупных азнауров, а также, поддерживая всевозможных претендентов на царский престол, Византия пыталась удержать в повиновении царя объединенного грузинского государства. С той же целью не скупились византийские императоры на различные почести и милости, оказываемые грузинским царям.

Такова была политика византийских императоров по отношению к грузинскому царству на протяжении всего XI столетия.

После смерти Давида II Куропалата (1001 г.) большая часть его владений была захвачена Византией. Из-за наследства Куропалата между Грузией и Византией в течение долгого времени шла непрекращающаяся борьба.

Отношения с гандзийским эмиром

Объединение и усиление Грузии вызвало беспокойство у соседних с ней арабских правителей.

И действительно, образование сильных государств на территории Грузии и Армении предвещало окончательное избавление Закавказья от власти арабов. Одним из самых непримиримых врагов Армении и Грузии являлся гандзийский эмир Фадлон. Когда царь Баграт III присоединил к грузинскому царству Эрети и Кахети, гандзийский эмир, усмотрев в этом угрозу своему могуществу, предпринял ряд разорительных набегов на пограничные районы этих областей.

Царь Баграт III предложил армянскому царю Гагику I совместный поход против Фадлона. В 1011 - 1012 гг. объединенное грузино-армянское войско вторглось в гандзийский эмират и осадило город Шамхор. Поняв, что сопротивление бесполезно, Фадлон запросил мира на вассальных условиях. Грузинский царь принял эти условия, возложив на Фадлона выплату ежегодной дани и обязав его, в случае надобности, выступать в поход совместно с грузинами.

Смерть царя Баграта III и феодальная реакция

В мае 1014 г. умер царь Баграт III, так и не успев полностью завершить политическое объединение страны. Тбилиси с прилегавшими к городу землями оставался в руках арабского эмира. Крупные азнауры также не желали покориться царской власти. Они лишь на время сложили оружие и мечтали вопреки усилиям царя восстановить свои былые права и привилегии. Реакционеры, притихшие внутри страны или укрывшиеся в эмиграции, ожидали лишь удобного случая, чтобы начать междоусобные войны.

Грузинское царство - средневековое кавказкое государство, возникшее после объединения большей части Грузии Багратом III в 1008 году. В период наибольшего расцвета являлось одной из великих держав Ближнего Востока и сильнейшим государством христианского Востока, охватывая территорию от Северного Кавказа до Северного Ирана , и до Западной Армении . Однако сначала монголы , а позже восемь разрушительных нашествий Тимур-ленга положили конец могуществу Грузии и привели к её распаду.

История Грузинского царства

В 1210 году Закариа Мхаргрдзели предложил царице совершить поход в Иран. Поход оказался особенно успешным: были взяты города Маракд, Тавреж (Тавриз), Мианэ, Зенджан и Казвин. Грузинское войско достигло Ром-Гура, расположенного в самом сердце Ирана, и с богатой добычей вернулось на родину .

Грузинское царство в период наибольшего расцвета

В царствование Давида IV Грузия превратилась в мощное государство. В её границы, кроме собственно грузинской территории, входили также Армения и Ширван. В то же время царский двор хорошо учитывал положение, создавшееся на Ближнем Востоке, где господствовала исламская культура, и, в соответствии с этим, выработал политический курс культурного сосуществования между народами. Грузия была христианской страной, она считала себя преемницей Византии, но и мусульмане в Грузии не подвергались гонению. Давид IV с уважением относился к проповедникам ислама , покровительствовал мусульманским купцам, дружил с мусульманскими поэтами и философами, так что в «христианском царстве» Давида IV они жили ничуть не хуже, чем в странах, которыми владели мусульманские государи.

Цари

1. Баграт III - царь ( -);
2. Георгий I - царь ( -);
3. Баграт IV - царь ( -);
4. Георгий II - царь ( -);
5. Давид IV Строитель - царь ( -);
6. Деметре I (Дмитрий I) - царь ( -);
7. Давид V - царь ( -);
8. Деметре I (Дмитрий I) - царь ( - , вторично);
9. Георгий III - царь ( -);
10. Тамара I Великая - царица ( - , соправительница с 1177);
11. Георгий IV Лаша - царь ( -);
12. Русудан - царица ( -).

Раздел царства ( -1329 годы)

Цари Восточной Грузии

1. Давид VII Улу - ( -),
2. Деметре II Самопожертвователь - (1270-),
3. Давид VIII - ( -),
4. Вахтанг III - (), ( - , вторично)
5. Георгий V Блистательный - (), ( - , вторично), ( - , Царь объединенной Грузии),

Цари Западной Грузии

Эриставы Западной Грузии

1. Баграт I - эристав ( -),
2. Александр - эристав (1372-), царь (1387-),
3. Константин - эристав ( -),
4. Деметре - эристав ( -),
5. Баграт II - эристав ( -), царь (1463-), ( - как Баграт VI царь объединенной Грузии).

Объединение Грузии (1329-1490 годы)

1. Георгий V Блистательный - ( -),
2. Александр I Великий - (1412-),

Литература

Вачнадзе М., Гурули В., Бахтадзе М. // Библиотека Гумер Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.

Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.

17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.

Создание объединенного Грузинского царства, включившего в себя целиком или частично Абхазское царство, Тао-Кларджет- ское куропалатство, Картли, а затем и Кахетию, сильно отразилось на именослове его правителей. Этому способствовало и происхождение его создателя Баграта I: по отцу он принадлежал к младшей линии средней, куропалатской ветви Баграти- дов, а по матери приходился внуком и племянником четырем последним абхазским царям.

Поэтому неудивительно, что своему сыну Баграт дает имя Георгий, в честь своего деда по матери - могущественного абхазского царя Георгия И. Этот шаг, несомненно, символичен: Баграт отказывается от типичных багратидских имен в пользу имени, традиционного для абхазских царей, так как и сам он титуловался «царем абхазов». Его сын Георгий частично продолжает такую стратегию: если старшего сына он нарекает в честь деда Багратом, то младшему дает еще одно имя из ономастикона абхазских царей - Димитрий (Деметре), называя сына в честь двоюродного прадеда - Димитрия III (так же, как несколько ранее был назван один из последних артануджских Багратидов). Баграт И, в свою очередь, дает сыну имя Георгий (Гиорги), в честь деда.

Такой стратегии изменяет Георгий II, назвав сына Давидом, вероятнее всего, в честь Давида Куропалата, приемного отца своего деда и главного оппонента империи, - акт, несомненно, символический, возможно, даже противопоставляющий Грузию Византии, с которой та в этот момент враждовала. Сам же Давид называет первого и четвертого сыновей традиционно: Димитрием, в честь двоюродного деда, и Георгием, в честь деда (когда тот уже умер); примечательно, однако, что Давид избегает родового имени Баграт, хотя ни одного из его родственников-Багра- тов в живых уже не было. Второму же сыну Давид дает имя Зураб, видимо, в честь какого-то представителя местной знати - возможно, деда по матери. То же самое можно было бы сказать и об имени третьего сына - Вахтанг, однако нельзя исключать здесь и идейную программу - наречение в честь знаменитого древнего царя Вахтанга Горгасала, чей образ идеализируется как раз в конце XI в.

Действия Димитрия I вполне традиционны: он называет старшего сына Давидом, в честь деда, а младшего - Георгием, в честь прадеда. Давид III, в свою очередь, называет сына Димитрием, в честь деда. После того как мужское потомство Баграти- дов прервалось, род грузинских царей продолжился от дочери Георгия III Тамары. Она сознательно называет своего сына в честь собственного отца - Георгием, подчеркивая тем самым преемственность династии.

Стратегия имянаречения у Багратидов - царей объединенной Грузии - не так показательна ввиду небольшого количества имен и линий, однако общий ее принцип очевиден. Грузинские цари, титуловавшиеся «царями абхазов», перенимают, пусть и не полностью (без имен Леон и Феодосий - последнее в силу исторических причин считалось «несчастливым»), именослов абхазских царей, в котором присутствовало даже типично ба- гратидское имя Баграт. Единственной заметной новацией в именослове грузинских Багратидов является то, что около 1070 г. из него исчезает имя Баграт, а взамен появляется другое багратид- ское имя - Давид. Последнее имело, скорее всего, символический характер, так же, как и наречение сына Давида Строителя именем Вахтанг.

Что касается гипотезы о наречении новорожденного в честь умершего родственника, то имеющиеся факты ей не только не противоречат, но и подтверждают ее: Баграт II родился через 4 года после смерти своего деда Баграта I; Георгий II родился после смерти своего деда Георгия I, так как на момент этой смерти его отцу Баграту II было только 9 лет; Георгий IV родился через 8 лет после смерти своего деда Георгия III. Единственное исключение - это Деметре, сын Давида II (+ 1155), названный так в честь деда Деметре I (+ 1156).

Итак, мы можем констатировать, что у Багратидов, что армянских, что грузинских, на протяжении почти восьми столетий (VI-XIII вв.) не просто действовал, а был именно основным тот же принцип имянаречения, что и у Рюриковичей: новорожденного сына называли чаще всего именем деда или дяди по отцу, реже - прадеда, двоюродного деда или дяди, причем обычно умершего, хотя встречаются и случаи наречения имени в честь живого дяди - более сильного родича. Наряду с этим периодически появляется и наименование, обусловленное политическими целями: подчеркиванием значения родичей по матери, патронатом более могущественной династии или укреплением внутридинастического единства.