Судьба России в XXI веке. Судьба России в XXI веке Ограниченность социалистической идеи

Находясь еще в состоянии первобытной дикости, в качестве отдельной особи первобытного стадного сообщества, человек уже проявлял повышенный интерес к результату чужого труда. Когда для некоторых собирателей подножной пищи результат собственного собирательства оказывался явно недостаточным, а то и вовсе никаким, интерес к результату чужого труда возрастал до возникновения намерения завладеть чужой добычей, которую можно было только отнять. Для осуществления этой, неблаговидной с точки зрения современной морали цели использовалось насилие в процессе неорганизованного экономического взаимодействия между сильным и слабым, после завершения которого происходил, как правило, передел результата труда слабого в виде бесцеремонного присвоения его сильным. Вот таким, примитивным и неприглядным образом, представлявшим собой жестокое подчинение слабого сильному, происходило удовлетворение непреодолимого интереса сильного к результату труда слабого. Вот такое, примитивное и неприглядное зрелище являли собой первые экономические отношения в человеческом обществе, носившие эпизодический и случайный характер.

Распределение, явившееся результатом экономических отношений между сильным и слабым, получило в дальнейшем свое продолжение в нескольких направлениях. В направлении одном – в виде последовательности единоличного распределения результатов совместной производственной деятельности, затем единоличного, централизованного и тотального централизованного распределения совокупного результата общественного производства. В направлении другом – в виде распределения между победителями и побежденными. В направлении третьем – в виде распределения между преступником и его жертвой. И в направлении четвертом – в виде распределения между участниками полномасштабного неуправляемого самопроизвольного процесса в общественных и экономических отношениях.

С началом коллективной производственной деятельности появилась необходимость распределения ее результатов. Это распределение можно было осуществить всего лишь двумя способами, одним из которых являлся полномасштабный неуправляемый самопроизвольный процесс, неприемлемость которого представляется очевидной, а другим – единственно возможное на то время распределение единоличное, которое и получило повсеместное распространение.

Если история человечества является историей непрерывной и ожесточенной борьбы за передел: как результатов совместной производственной деятельности, так и результатов общественного производства в целом, то одновременно она является историей единоличного распределения.

С распадом первобытного стадного сообщества на отдельные немногочисленные первобытные общины единоличное распределение результатов совместной производственной деятельности превратилось в единоличное распределение совокупного результата общественного производства. Возрастание численности первобытных общин, расширение занимаемых ими территорий обусловили достижение физической невозможности осуществления единоличного распределения, превратившегося в централизованное распределение совокупного результата общественного производства, разновидностью которого является распределение тотальное централизованное. Переход к централизованному распределению обусловил образование соответствующего исполнительного аппарата, называемого в настоящее время бюрократическим. Тем самым были созданы необходимые условия для перехода достаточно многочисленных и развитых отдельных человеческих общностей к государственной форме своей самоорганизации.

Вопрос о праве осуществления единоличного и централизованного распределения всегда выяснялся посредством насилия в процессе неорганизованного экономического взаимодействия между наиболее сильными в физическом отношении соплеменниками, после завершения которого самый сильный из них оказывался на вершине пирамиды общественной иерархии, в соответствии с которой распределялись отношения господства и подчинения. Каждый, осуществлявший единоличное или централизованное распределение, обладал огромным преимуществом перед всеми остальными и всегда стремился как можно дольше сохранять свое привилегированное положение, используя для этого любые средства и методы, включая самое жестокое насилие. То есть, единоличное и централизованное распределение всегда основываются на отношениях господства и подчинения, складывающихся в результате использования насилия в процессе неорганизованного экономического взаимодействия и сохраняющихся в течение продолжительного времени с помощью всевозможных методов угнетения, недостаточность которых всегда дополняется тем же самым насилием. То же самое утверждение будет полностью справедливым и в отношении тотального централизованного распределения совокупного результата общественного производства.

Если история человечества является историей непрерывной и ожесточенной борьбы за передел: как результатов совместной производственной деятельности, так и результатов общественного производства в целом, то одновременно она является историей централизованного распределения.

Примитивность первых орудий труда, несовершенство способов производства, непостоянство благоприятных природных условий не могли обеспечить первобытной общине необходимый постоянный достаток пищи. Почти ежедневная в ней потребность, во многих случаях весьма настоятельная, имела своим следствием возникновение интереса у членов общины к результатам производственной деятельности ближайших соседей. Когда недостаток пищи оказывался критическим, интерес этот возрастал до возникновения намерения завладеть чужим добром, которое можно было только отнять. Для осуществления этой, в высшей степени безнравственной с точки зрения современной морали цели использовалось насилие в процессе неорганизованного экономического взаимодействия между победителями и побежденными, после завершения которого происходил, как правило, передел результатов производственной деятельности побежденных в виде беспорядочного грабежа победителями. Вот таким, примитивным и неприглядным образом, представлявшим собой жестокое разбойное нападение, происходило коллективное удовлетворение непреодолимого коллективного интереса к результатам чужой производственной деятельности. Вот такое, примитивное и неприглядное зрелище являли собой первые экономические отношения между отдельными независимыми человеческими общностями, носившие эпизодический и случайный характер.

Для власти любого государства всегда является недостаточной собираемая на ее нужды часть совокупного результата общественного производства, значительно увеличить которую возможно только путем завоевания новых территорий. С этой целью организующая сила государственной власти превратила первые случайные разбойные нападения, совершавшиеся большей частью только для того, чтобы выжить в крайне неблагоприятных условиях, в заблаговременно планируемые и тщательно подготавливаемые захватнические войны, ведение которых возлагалось на хорошо обученные и должным образом оснащенные регулярные армии.

Если первые победители выгребали в процессе непременных грабежей только лишь необходимые им результаты производственной деятельности побежденных, то последующие уже захватывали некоторую часть местного населения в качестве рабов. Вследствие использования в дальнейшем принудительного и практически безвозмездного рабского труда значительно возрастал экономический эффект военной победы. Одновременно существенно сокращалось количество войн необходимых для достижения определенного экономического результата.

Следующим шагом в этом направлении явилось заключение кабальных мирных договоров, которые всегда писались под повелительную диктовку победителей, оговаривавших для себя всевозможные, как разовые, так и долговременные послевоенные экономические и многие другие преимущества.

Не лишним в этом смысле оказалось утверждение вассальной зависимости между победителями и побежденными, также позволявшее более длительно и более полно использовать выгоды военной победы.

Непосредственным присоединением завоеванных территорий вместе с населявшими их покоренными народами был достигнут возможный максимум практической целесообразности использования войны в качестве средства удовлетворения экономического интереса. Присоединение позволяло неограниченно долго и наиболее полно использовать экономические выгоды военной победы, исключая одновременно необходимость дальнейших войн с уже однажды покоренной человеческой общностью. Максимум практической целесообразности одного завоевания можно было увеличить только путем осуществления второго, затем третьего и т. д., вплоть до достижения максимума абсолютного одновременно с завоеванием мирового господства.

Если история человечества является историей непрерывной и ожесточенной борьбы за передел: как результатов совместной производственной деятельности, так и результатов общественного производства в целом, то одновременно она является историей войн.

Полномасштабный неуправляемый самопроизвольный процесс в экономических и общественных отношениях происходит в виде самостоятельной борьбы каждого его участника за свое выживание. Каждый старается захватить как можно больше и вступает в неорганизованное экономическое взаимодействие с любым другим участником, препятствующим достижению его собственной цели. Возникает он тогда, когда распределяются весьма ограниченные, а то и заведомо недостаточные ресурсы властью, которая уже неспособна обеспечить с помощью соответствующего насилия порядок в экономических и общественных отношениях. В том или ином виде неуправляемый самопроизвольный процесс есть явление постоянное.

Наиболее значительной составной частью постоянного неуправляемого самопроизвольного процесса является преступность. Возникнув в виде экономических отношений между сильным и слабым, она представляла собой некоторое время последовательность индивидуальных актов насилия, к которым затем добавились акты насилия группового. В дальнейшем образовалась организованная преступность в виде отдельных, долговременно действующих организованных преступных группировок (ОПГ) и даже отдельных организованных преступных сообществ (ОПС). В настоящее время организованная преступность превращается в преступность высокоорганизованную путем слияния отдельных ОПГ или ОПС с различными государственными структурами. Более того, в некоторых случаях организованная преступность вступает в прямое противоборство с властью предержащей. Представляется очевидным, что все организационные изменения преступности направлены на расширение сферы влияния отдельных ОПГ или ОПС и на создание благоприятных условий для их деятельности на долговременной, а то и на постоянной основе. Пределом развития преступности является превращение ее во власть, тем более, что и отстоят они друг от друга совсем недалеко, и т.д.

Если история человечества является историей непрерывной и ожесточенной борьбы за передел: как результатов совместной производственной деятельности, так и результатов общественного производства в целом, то одновременно она является историей преступности.

Интересующиеся происхождением насилия, должны уяснить себе, что оно ниоткуда не произошло, а всего лишь благополучно перекочевало из доисторического времени в современную человеческую историю в качестве средства подчинения одного человека другому. Сильный подчиняет слабого, победитель подчиняют побежденного, преступник подчиняют свою жертву, осуществляющий единоличное распределение подчиняет остальных участников, власть подчиняет всех.

Если история человечества является историей непрерывной и ожесточенной борьбы за передел: как результатов совместной производственной деятельности, так и результатов общественного производства в целом, то одновременно она является историей насилия.

Таким образом, только устранение единоличного распределения результатов совместной производственной деятельности и достаточное ограничение централизованного распределения совокупного результата общественного производства позволят ограничить использование насилия в человеческом обществе в той мере, в которой оно распространено в настоящее время в качестве решающего средства достижения экономического господства и совершить тем самым переход к более качественной общественной и экономической организации.

Ограниченность социалистической идеи

Давно назревавший кризис советской общественно-экономической системы, неотвратимое приближение которого тщательно скрывалось политическим руководством СССР, был все-таки непроизвольно вызван новой генеральной линией КПСС, именуемой "перестройкой".
Задуманная в качестве средства оздоровления полностью обездвиженного в партийных идеологических тисках советского общества , перестройка началась с неограниченной свободы слова, обернувшейся затем неконтролируемой свободой действий в виде неуправляемого самопроизвольного процесса в общественных и экономических отношениях.
Задуманная в качестве средства повышения эффективности управления народным хозяйством страны, доведенного до критического уровня застойных явлений , перестройка резко ускорила развал народно-хозяйственного комплекса СССР, ограничившись бесплодными призывами к гласности и переходу к некоему новому мышлению. В результате относительно спокойное протекание процесса загнивания и разложения советского общества сменилось резким его обострением, исключившим для партийного руководства страны всякую возможность влияния на дальнейшее развитие общественно-экономических процессов.

Неограниченная свобода слова нарушила существовавшее ранее сплоченное единомыслие советских экономистов, бывших до того убежденными сторонниками социалистического реализма в экономике. Можно было бы подумать, что все они определили свои новые взгляды на основе глубокомысленных научных рассуждений, если не глядеть на то, с какой злобой они швыряют друг в друга увесистые идеологические булыжники, подчинив свою профессиональную деятельность корыстным интересам тех или иных беспринципных политиканов. Одни из них, безошибочно почувствовав собственную выгоду, без каких-либо колебаний отдали бывших советских трудящихся на откуп новоявленным нуворишам. С достойным лучшего применения усердием превозносят они общечеловеческие ценности, которые представляются им в виде переполненных прилавков тамошних супеpмаpкетов. Другие все еще блуждают в поисках сермяжной правды, предлагая более справедливо переделить неделимое. Никого из них нисколько не смущает то обстоятельство, что еще совсем недавно все они угодливо, стройным хором и наперебой, спешили обосновать задним числом любые некомпетентные исторические решения высшего партийного руководства страны в народно-хозяйственной сфере.
Политика всегда там, где происходят столкновения человеческих интересов, которые не в состоянии разрешить любая естественная наука, так как даже самая фундаментальная из них изучает не более, чем столкновения физических объектов в окружающем нас материальном мире. Выяснить возможность приемлемого для всех разрешения экономических противоречий в человеческом обществе должна была бы такая общественная наука как политическая экономия, однако введение в свое время в псевдонаучный обиход Краткого курса пролетарской политэкономии надолго приостановило ее собственное развитие. Действительно, разве можно представить себе пролетарскую физику или, скажем, буржуазную математику? Вот так и политическая экономия, являясь ведущей общественной наукой, должна выяснить возможность перехода к более качественной общественной и экономической организации к нашему всеобщему, а не только пролетарскому, удовольствию.
Очевидно, что более чем недостаточная экономическая эффективность советской общественно-экономической системы является следствием утверждения в стране впервые победившего социализма крайне некачественных экономических отношений. Причиной тому могут быть два обстоятельства: либо экономическая теория Маркса является следствием искаженного отражения в его сознании основных закономерностей общественного бытия, либо имеет место неправильное ее толкование и соответственное практическое применение. Прежде, чем приступить к решающему испытанию догматов коммунистической веры, обратимся к социалистической идее, являющейся одним из множественных проявлений гуманизма, который, в свою очередь, представляет собой течение человеческой мысли, возникшее на основе длительного наблюдения издавна утвердившейся в человеческом обществе несправедливости. Социалистическая идея получила свое обоснование и развитие в теоретических трудах и практических социальных экспериментах основоположников и последователей утопического социализма. Но и до социалистов были люди, которые считали необходимым, чтобы члены общества, имеющие слишком много, поделились частью своего непомерного богатства с теми, которые и вовсе ничего не имеют. Однако, такое перераспределение материальных благ, пусть и в далеко не достаточной мере, уже осуществлялось отдельными членами общества подачей милостыни сидящим на церковной паперти, например, и в виде других индивидуальных актов благотворительности.
Первым достижением в процессе теоретического развития социалистической идеи явилась мысль о необходимости участия в помощи нуждающимся всем, достаточно для того имущим. Следующий шаг в этом направлении сделали социалисты-утописты, потребовавшие, уже от капиталистов, не только обязательность участия, но и необходимость обеспечить, уже рабочим, определенные человеческие условия существования. Если обязательность вместе с необходимостью выражались ими в сослагательном наклонении, то социал-демократы придали им категорическую форму, твердо и недвусмысленно заявив о том, что выполнение принятых ими решений является для капиталистов обязательным. Представляется очевидным, что теоретическое и практическое развитие социалистической идеи, должное выяснить хотя бы принципиальную возможность перехода к более качественным общественным и экономическим отношениям, происходило в направлении организационного совершенствования, самопроизвольно возникшей на определенном этапе имущественного расслоения человеческого общества, добровольной благотворительности. Однако просматриваемое в социалистической идее стремление к всеобщему равенству, явно не устраивало значительную и наиболее могущественную часть общества. Капиталисты не шибко торопились следовать настойчивым призывам социалистов, имея собственное, более соответствующее их корыстным интересам, представление о необходимых человеческих условиях существования рабочих.

Не испытывая никаких иллюзий относительно возможности получить в обозримом будущем добровольное согласие капиталистов на выполнение выдвигаемых ими требований, наиболее настойчивые из социалистов выдвинули коммунистическую идею, в соответствии с которой эксплуатируемые и угнетенные, избавившись неведомым, правда, образом от своих угнетателей, самостоятельно построят общество всеобщего благоденствия. Выдвижение коммунистической идеи представляло собой попытку преодолеть не только сопротивление капиталистов, но и заметную уже тогда недостаточность идеи социалистической. Эта ее недостаточность озадачила некогда одного из известнейших социалистов-утопистов своего времени, которым являлся Оуэн. Проведя очередной социальный эксперимент, он, к своему величайшему огорчению обнаружил, что участвовавшие в его затее рабочие, несмотря ни на что, оставались его рабами. Неудовлетворенность полученным результатом он объяснил себе тем, что еще не создал для своих рабочих необходимые человеческие условия существования. В действительности причина заключалась в том, что оказавшись между капиталистом и рабочими, он превратился для последних в непосредственный источник материальных благ, чем вполне объясняется образование непреодолимой социальной пропасти между незадачливым экспериментатором и остальными участниками неудачного социального эксперимента. Вместе с тем выдвижение коммунистической идеи убедительно свидетельствовало о том, что на этот раз наиболее решительная часть социал-демократии одними благостными увещеваниями не ограничится, что и было подтверждено дальнейшим ходом событий. Такой, заведомо неприемлемый для капиталистов оборот обусловил превращение глухого неприятия ими социалистической идеи в крайне враждебное отношение к идее коммунистической и превращение плохо скрываемой неприязни к социал-демократии в открытую ненависть ко всем последователям коммунистического учения, которые не замедлили ответить со своей стороны полной взаимностью.
Несмотря ни на что, для всех предшественников Маркса необходимость избавления от капиталистов оказалась неразрешимой задачей. Большей частью последователи коммунистической идеи ограничивались гневными обличениями многочисленных пороков современного им капиталистического общества или описаниями умозрительных построений свободных от эксплуатации и угнетения человеческих общностей: «Солнечный город» - Кампанелла, «Утопия» - Т. Мор. Однако сам Маркс, решительность которого оказалась безграничной, предложил использовать для избавления одной части общества от другой набор весьма жестких способов - от экспроприации до физической ликвидации. С целью теоретического обоснования правомерности подобных действий он разработал соответствующую революционную теорию, утверждающую о настоятельной необходимости осуществления диктатуры победившего пролетариата во время переходного от капитализма к коммунизму периода, которой, в ее более развитом виде, мы имели несчастье воспользоваться после Октября 1917 года. Эта псевдонаучная людоедская теория пришлась весьма кстати в качестве незаменимого практического руководства к действию для будущих экспроприаторов и ликвидаторов, которыми оказались большевики, победивших всех чужих и всех своих.
Между тем, полная ликвидация капиталистов в отдельно взятой стране исключила всякую возможность использования в советском обществе социалистического распределения. В результате сплошного обобществления и поголовной коллективизации оказалось, что давать надо всем, а ведь обещано было немеряно, а вот тех, у которых для этого можно было бы хоть что-нибудь взять, в порыве революционного энтузиазма искоренили вчистую. Социалистическая идея, следовательно, не получила в СССР никакого практического применения. Использование социалистического распределения в отношении всех членов общества и вовсе не имеет никакого смысла, так как сущность социальной политики есть перераспределение материальных благ в пользу только тех членов общества, которые в социальной защите нуждаются.
Примером наиболее эффективного использования социалистического распределения является пресловутая шведская модель гуманного и демокpатического капитализма, представляющая собой как, впрочем, и все иные модели не более, чем социал-демократический тупик. Сохранение очень значительного социального неравенства даже в наиболее развитых капиталистических странах свидетельствует об ограниченности социалистической идеи, оставляющей заведомую возможность одним членам общества ущемлять интересы других. А использование социалистического распределения в отношении вполне здоровых и полностью работоспособных членов общества свидетельствует о ее несомненной порочности. Предпринятая шведской социал-демократией наименее болезненная попытка решительного продвижения к обществу всеобщего благоденствия также оказалась бесплодной, обернувшись потерей динамизма экономического развития, застойными явлениями в производстве, политическим поражением социал-демократов. Настолько обескураживающий отрицательный результат объясняется тем, что социалистическое распределение является по своей сути распределением внеэкономическим. Его доля в совокупном результате общественного производства материальных благ имеет некоторый предел, одновременно с преодолением которого значительно ограничивается положительный субъективный фактор в производстве, так как даже сам капиталист теряет всякий личный интерес в дальнейшем развитии своего производства. Дальнейшее увеличение доли внеэкономического pаспpеделения заменило бы товарно-денежные отношения тотальным центpализованным pаспpеделением совокупного результата общественного производства, буpжуазную паpламентаpную демокpатию – тоталитаpной диктатурой, экономическое неpавенство – неравенством номенклатуpным. Однако проявленное шведской социал-демократией здоровое благоразумие позволило стране своевременно вернуться к пока еще более приемлемой общественной и экономической организации.
Не в пример Швеции, утвердившиеся в СССР общественно-экономические отношения явились результатом практической материализации неприкаянно бродившего до тех пор по Европе призрака. Коммунистическая идея, получив свое воплощение в виде крайне некачественной системы общественных и экономических отношений, составляют которую всеобъемлющая тоталитарная власть и тотальное централизованное распределение совокупного результата общественного производства, оказалась полностью несостоятельной. А воображаемые заманчивые видения бесконфликтного коммунистического общежития обернулись загаженными советскими коммуналками и переполненными бараками Гулага. Социалистическая идея, следовательно, возвестив о своем пришествии звоном первого, брошенного в качестве подаяния медного пятака, получила свое наиболее полное практическое воплощение в виде развитой системы социальной защиты. Будучи доведенной посредством государственного регулирования до наиболее высокоорганизованной формы благотворительности, она уже полностью себя исчерпала, исключив тем самым для социал-демократов всякую возможность дальнейшего теоретического и практического продвижения к своей заветной цели, которой является общество всеобщего благоденствия. Энергичная и достаточно результативная некогда деятельность социал-демократии направленная на переустройство общества превратилась со временем в вялотекущую и совершенно непродуктивную составляющую мирового общественно-исторического процесса. Это означает, что за социалистическим распределением в условиях капиталистического общества никакого социализма в качестве самостоятельной общественно-экономической системы нет и быть не может в принципе.
Таким образом, для выяснения возможности перехода от капитализма к более качественной общественной и экономической организации необходимо преодолеть ограниченность и порочность социалистической идеи, благоразумно воздержавшись от попыток достижения заманчивой химеры идеи коммунистической в виде скачкообразного перехода к обществу всеобщего и вечного благоденствия.

Находясь еще в состоянии первобытной дикости, в качестве отдельной особи первобытного стадного сообщества, человек уже проявлял повышенный интерес к результату чужого труда. Когда для некоторых собирателей подножной пищи результат собственного собирательства оказывалась явно недостаточным, а то и вовсе никаким, интерес к результату чужого труда возрастал до возникновения намерения завладеть чужой добычей, которую можно было только отнять. Для осуществления этой неблаговидной цели использовалось насилие в процессе неорганизованного взаимодействия между сильным и слабым, после завершения которого происходил, как правило, передел результата труда слабого в виде присвоения его сильным. Вот таким, неприглядным образом, представлявшим собой жестокое подчинение слабого сильному, происходило удовлетворение непреодолимого интереса к результату чужого труда. Вот такое, неприглядное зрелище являли собой первые экономические отношения в человеческом обществе, носившие эпизодический и случайный характер.

Распределение, явившееся результатом экономических отношений между сильным и слабым, получило в дальнейшем свои продолжения в нескольких направлениях. В направлении одном - в виде единоличного распределения результатов совместной производственной деятельности. В направлении другом - в виде распределения между победителями и побежденными. И в направлении третьем - в виде распределения между преступником и его жертвой.

С началом коллективной производственной деятельности возникла необходимость распределения ее результатов. Наиболее приемлемым на то время было единоличное распределение, которое и получило повсеместное распространение. С образованием в первобытной общине нескольких производственных коллективов единоличное распределение результатов совместной производственной деятельности превратилось в единоличное распределение совокупного результата общественного производства.

Возрастание численности первобытных общин и расширение занимаемых ими территорий обусловили достижение физической невозможности осуществления единоличного распределения, превратившегося в централизованное распределение совокупного результата общественного производства. Переход к централизованному распределению обусловил образование соответствующего исполнительного аппарата, называемый в настоящее время бюрократическим. Тем самым были созданы предпосылки для перехода достаточно многочисленных и развитых для того отдельных человеческих общностей к государственной форме совместного существования.

Примитивность первых орудий труда, несовершенство способов производства, непостоянство благоприятных природных условий не могли обеспечить первобытной общине необходимый постоянный достаток пищи. Почти ежедневная в ней потребность, во многих случаях весьма настоятельная, имела своим следствием возникновение интереса у членов общины к результатам производственной деятельности ближайших соседей. Когда недостаток пищи оказывался критическим, интерес этот возрастал до возникновения намерения завладеть чужим добром, которое можно было только отнять. Для осуществления этой, в высшей степени безнравственной цели использовалось насилие в процессе неорганизованного взаимодействия между победителями и побежденными, после завершения которого происходил, как правило, передел результатов производственной деятельности побежденных в виде беспорядочного грабежа победителями. Вот таким, неприглядным образом, представлявшим собой жестокое разбойное нападение, происходило коллективное удовлетворение непреодолимого коллективного интереса к результатам чужой производственной деятельности. Вот такое, неприглядное зрелище являли собой первые экономические отношения между отдельными независимыми человеческими общностями, носившие эпизодический и случайный характер.

Для власти любого государства всегда была недостаточной собираемая на ее нужды часть совокупного результата общественного производства, значительно увеличить которую можно было только путем завоевания новых территорий. С этой целью организующая сила государственной власти превратила первые случайные разбойные нападения, совершавшиеся большей частью только для того, чтобы выжить в крайне неблагоприятных условиях, в заблаговременно планируемые и тщательно подготавливаемые захватнические войны, ведение которых возлагалось на хорошо обученные и оснащенные регулярные армии.

Если первые победители выгребали в процессе непременных грабежей только лишь необходимые им результаты производственной деятельности побежденных, то последующие уже захватывали некоторую часть местного населения в качестве рабов. Вследствие использования в дальнейшем принудительного и практически безвозмездного рабского труда значительно возрастал экономический эффект военной победы, существенно сокращая количество войн необходимых для достижения определенного экономического результата.

Следующим шагом в этом направлении явилось заключение кабальных мирных договоров, которые всегда писались под повелительную диктовку победителей, оговаривавших для себя всевозможные, как разовые, так и долговременные, послевоенные экономические преимущества. Непосредственным присоединением завоеванных территорий вместе с населявшими их покоренными народами был достигнут возможный максимум практической целесообразности использования войны в качестве средства удовлетворения экономического интереса. Присоединение позволяло неограниченно долго и наиболее полно использовать экономические выгоды военной победы, исключая одновременно необходимость дальнейших войн с уже однажды покоренной человеческой общностью. Максимум практической целесообразности одного завоевания можно было увеличить только путем осуществления второго, затем третьего и т. д., вплоть до достижения максимума абсолютного одновременно с завоеванием мирового господства.

Некоторое время преступность представляла собой последовательность индивидуальных актов насилия, к которым затем добавились акты насилия группового. В дальнейшем образовалась организованная преступность в виде отдельных долговременно действующих организованных преступных группировок (ОПГ) и даже отдельных организованных преступных сообществ (ОПС). В настоящее время организованная преступность превращается в преступность высокоорганизованную путем слияния отдельных ОПГ или ОПС с различными государственными структурами. Более того, в некоторых случаях организованная преступность вступает в прямое противоборство с властью. Представляется очевидным, что все организационные изменения преступности направлены на расширение сферы своего влияния и на создание благоприятных условий для своей деятельности на долговременной, а то и постоянной основе. Пределом развития преступности является превращение ее во власть, тем более, что и отстоят они друг от друга совсем недалеко, и т.д.

Вопрос о праве осуществления единоличного и централизованного распределения всегда выяснялся посредством насилия в процессе неорганизованного взаимодействия между соискателями, после завершения которого победитель оказывался на вершине пирамиды общественной иерархии, в соответствии с которой распределялись отношения господства и подчинения. Каждый, осуществлявший единоличное распределение, обладал огромным преимуществом перед всеми остальными в виде единоличной над ними власти и всегда стремился как можно дольше сохранять свое привилегированное положение, используя для этого любые средства и методы, включая самое жестокое насилие. Единоличное распределение результатов совместной производственной деятельности и в настоящее время основывается на отношениях господства и подчинения, складывающихся в процессе использования насилия и сохраняющихся в течение продолжительного времени с помощью всевозможных методов угнетения, недостаточность которых всегда дополняется тем же самым насилием.

Интересующиеся происхождением насилия, должны уяснить себе, что оно ниоткуда не произошло, а всего лишь благополучно перекочевало из доисторического времени в современную человеческую историю в качестве средства подчинения одного человека другим. Сильный подчиняет слабого, осуществляющий единоличное распределение подчиняет остальных участников, победитель подчиняет побежденного, преступник подчиняют свою жертву, власть подчиняет всех. Если история человечества является историей непрерывной и ожесточенной борьбы за передел: как результатов совместной производственной деятельности, так и результатов общественного производства в целом, то одновременно она является историей насилия.

Таким образом, только устранение единоличного распределения результатов совместной производственной деятельности и достаточное ограничение централизованного распределения совокупного результата общественного производства позволят наиболее значительно ограничить насилие в человеческом обществе, использующегося в качестве решающего средства достижения экономического господства.

После выдающихся замечаний ИгоряИ, о не существовании ничего после Капитализма стало как то совсем грустно и пусто. Никто не пишет, что бы не спорить.
Но поскольку я человек здесь относительно новый. то соберу до кучи некоторые замечания, и может они, как пригоршня лучинок, если не согреют затухшие сердца, то хотя бы осветят воспоминая о прошлых баталиях.
лучинка первая
в статье "Распределение и насилие" господин В. Мач:

цитата 1 писал(а):

С началом коллективной производственной деятельности возникла необходимость распределения ее результатов. Наиболее приемлемым на то время было единоличное распределение, которое и получило повсеместное распространение.

Цитата 2 писал(а):

С образованием в первобытной общине нескольких производственных коллективов единоличное распределение результатов совместной производственной деятельности превратилось в единоличное распределение совокупного результата общественного производства.

текст идёт подряд, просто для ссылок и удобства обсуждения я его разбил на две части.
К чему вопрос - ну не понимаю логику написанного. Первое предложение первой цитаты - с началом возникла необходимость. То есть если коллективной деятельности нет, то и нет причины распределения результатов? То есть если Маша пошла с лукошком в лес, по грибы, по ягодяы, то потребности распределять её ИНДИВидуальную деятельность ни у кго не возникает - что б ты, Маша, теми ягодами подавилась! А если в лес пошли ребята из первобытного племени, то на встречу им... вышел вождь со старейшинами и говорит: "- у нас возникла необходимость распределения ваших результатов". Как думаете, поступят ребята? Да швырнут корзины на землю (они ведь хотели своих мам и сестёр угостить), а не всяких шамкающих старейшин. Такой подход отбрасывает Теорию распределения продукции коллективного воспроизводства аж в век капитализма, где её под лавкой нашел Карл. А может и из пальца высосал. Видимо все десять облизывал. Как то не рассмотрел в первобытном веке нарождающихся производительных сил и производственных отношений. В вот великий Валентин Яковлевич узрел и не стал обращать на всяких шалопаев, заскрипел пером далее. "Наиболее приемлемо - единоличное распределение". Таки вожак первобытных оглоедов, обирающий не смышлёных мальчиков не мог не существовать. И даже более. Вожаки племенных сообществ в первобытной дикости человечества существовали повсеместно и повсеместно обирали глупых мальчиков, а Маш не трогали (видимо в силу их дружбы с медведями), но вернее более научная догадка - Маша была (вы только не подумайте плохого) индивидуалкой. А как мы помним из первой цитаты распределение индивидуальным вождём могло осуществляться ТОЛЬКо результатов коллективного труда. Я только не пойму - вожди появились, потому что кто должен был осуществлять индивидуальное (единоличное - кгм, а если при этом на морде Вождя была маска с десятью лицами, это ведь по мнению Шамана вовсе не единоличное распределение)) распределение. Или Вожди сохранились, потому что "... началом коллективной производственной деятельности" - то бишь когда деятельность первобытных обезьян а-ля питекантроп была строго индивидуальной, то Машины предки вполне могли стоять на обочинах Ярославского шоссе, а Вождям приходилось самолично искать коренья иначе они были вынуждены давиться поджаренной оленятиной без лучка и базилика. Ну бог с ними, с Вождями, - вернёмся к нашим... кгм, оппонентам.
Вторая цитата повергает просто в ужас: "С образованием в первобытной общине нескольких производственных коллективов "!! Ба-бам. По Марксу. Древний Рим. Патрици, рабы и Колизей. Производственных коллективов нету. Людовики сменяют друг друга а производственные коллективы... появляются лишь в проклятом капитализме и благополучно вползают в развитой социализм. Так почему бы достопочтенному Валентину не засунуть их в первобытность. А что - это же коммунизм, пусть и первобытный. И социализм - он ведь то же коммунистический. Только с капиталистическим (ну там все пороки - торговля, неравенство, парторги попов подменяют, наследство можно завещать и никто не отнимает), как то не поворачивается написать интеллигентно - харей! Ну не вопрос - правда такое живописание больше смахивает на похождения поручика Ржевского в три-девятом царстве, но дали будет.
Собственно, чем отличается

Цитата:

единоличное распределение результатов совместной производственной деятельности

Цитата:

единоличное распределение совокупного результата общественного производства.

Логично зачеркнуть одинаковые слова и суть будет в "сухом остатке". За неимением возможности уменьшим шрифт таких слов.
Получим
"результатов совместной производственной деятельности"
и
"совокупного результата общественного производства"
количество слов одинаково.
результата = результатов
тогда
"... совместной производственной деятельности"
и
"совокупного..... общественного производства"
как говориться найдите хоть одну разницу.
Я вот не вижу ни одной, А Мач видит наверняка три. Иначе бы не упорствовал.
Как мне кажется - это одно и то же. Просто первая фраза взята из программы КПСС (для рабочих так понятней) , а вторая - из Философии Маркс, которую Карл выдумал от начала и до конца.

А вы что думаете по поводу концептуальной содержательности подобных фраз.

Учитывается или нет данная публикация в РИНЦ. Некоторые категории публикаций (например, статьи в реферативных, научно-популярных, информационных журналах) могут быть размещены на платформе сайт, но не учитываются в РИНЦ. Также не учитываются статьи в журналах и сборниках, исключенных из РИНЦ за нарушение научной и издательской этики."> Входит в РИНЦ ® : да	Число цитирований данной публикации из публикаций, входящих в РИНЦ. Сама публикация при этом может и не входить в РИНЦ. Для сборников статей и книг, индексируемых в РИНЦ на уровне отдельных глав, указывается суммарное число цитирований всех статей (глав) и сборника (книги) в целом."> Цитирований в РИНЦ ® : 0
Входит или нет данная публикация в ядро РИНЦ. Ядро РИНЦ включает все статьи, опубликованные в журналах, индексируемых в базах данных Web of Science Core Collection, Scopus или Russian Science Citation Index (RSCI)."> Входит в ядро РИНЦ ® : нет	Число цитирований данной публикации из публикаций, входящих в ядро РИНЦ. Сама публикация при этом может не входить в ядро РИНЦ. Для сборников статей и книг, индексируемых в РИНЦ на уровне отдельных глав, указывается суммарное число цитирований всех статей (глав) и сборника (книги) в целом."> Цитирований из ядра РИНЦ ® : 0
Цитируемость, нормализованная по журналу, рассчитывается путем деления числа цитирований, полученных данной статьей, на среднее число цитирований, полученных статьями такого же типа в этом же журнале, опубликованных в этом же году. Показывает, насколько уровень данной статьи выше или ниже среднего уровня статей журнала, в котором она опубликована. Рассчитывается, если для журнала в РИНЦ есть полный набор выпусков за данный год. Для статей текущего года показатель не рассчитывается."> Норм. цитируемость по журналу: 0	Пятилетний импакт-фактор журнала, в котором была опубликована статья, за 2018 год."> Импакт-фактор журнала в РИНЦ: 0,237
Цитируемость, нормализованная по тематическому направлению, рассчитывается путем деления числа цитирований, полученных данной публикацией, на среднее число цитирований, полученных публикациями такого же типа этого же тематического направления, изданных в этом же году. Показывает, насколько уровень данной публикации выше или ниже среднего уровня других публикаций в этой же области науки. Для публикаций текущего года показатель не рассчитывается."> Норм. цитируемость по направлению: 0